Ветер завывал в печной трубе, грозил снести крышу, залепливал окна мокрым снегом. Лиза почти не спала ночью. Хозяева тоже не спали – разве тут уснешь? В хлеву волновалась корова. Под утро стихия стала успокаиваться, выглянула луна. Вся округа была завалена снегом. В лунном свете снег отливал голубым. Лиза уснула.

На рассвете вдруг залаял Валет. А потом постучали в ворота. Хозяин, Валентин Матвеевич, вышел в сени, приник к оконцу. В серой мгле разглядел, что у калитки стоит человек.

– Кого же это, – пробормотал Валентин Петрович, – принесло?

Он вытащил из-под подоконника обрез финского карабина.

– Это Иван приехал, – сказала Лиза. – Мой муж.

Она вышла в сени в одной ночнушке, босиком.

– Иван? – с недоверием произнес хозяин.

– Иван, Иван… Вы Валета успокойте.

Лиза отворила двери. В сени вышла хозяйка, Алевтина Викторовна, перекрестилась. А Лиза набросила на плечи пальто, выскользнула на улицу, босиком побежала по снегу. Лаял на цепи Валет, бросался в сторону калитки. Лиза отодвинула засов, распахнула калитку.

Навстречу ей метнулась большая серая собака.

– Ах! – вскрикнула Лиза, опускаясь в сугроб.

– Жилец! – строго окликнул Иван. А Жилец уже лизал Лизу в лицо, и стало легко на душе и совсем не страшно. Иван поднял Лизу на руки и поцеловал в висок.

Потрескивали дрова в печке. Хозяева и Иван с Лизой сидели за столом. Посредине стояла ополовиненная бутылка с самогоном. Дымилась горячая картошка, масляно блестели грибочки. Валентин Матвеич налил самогону в маленькие граненые стаканчики, поднял свой и сказал:

– Ну, еще раз за приезд, Иван Сергеич.

Чокнулись, выпили. Даже Лиза пригубила. Валентин Матвеич спросил:

– Слыхал, Иван Сергеич, как оно в Ленинграде-то?

– Слыхал, – сказал Иван.

Информацию о «чудовищном теракте в Санкт-Петербурге» он услышал по радио на борту «Комсомольца». Первые минут двадцать после того, как рухнула Башня, никакой информации не было. С погашенными огнями, как призрак, в сумерках и снежной пелене «Комсомолец» уходил вверх по Неве. Иван сидел в рубке, крутил верньер радиоприемника – музычка, реклама, репортаж с гей-фестиваля… И – ни слова о Башне. Потом взволнованный голос ведущего на «Эхе» сказал:

– Экстренное сообщение! Чудовищный теракт в Санкт-Петербурге. Самолет, захваченный террористами, совершил атаку на штаб-квартиру «Промгаза». Небоскреб полностью разрушен. Погибли тысячи человек…

Потом враз замолчали все радиостанции, и около получаса в эфире была гробовая тишина. А потом прорвало – все радиостанции наперебой сообщали о теракте. О чудовищном теракте. О повторении нью-йоркской трагедии. О гибели тысяч и даже десятков тысяч человек. И о гибели всей европейской верхушки… Информация была невнятной и противоречивой. Сообщали о двух самолетах. И даже о трех. О том, что какая-то женщина видела в небе светящийся крест за несколько минут до трагедии. О том, что президент России спасен… И о том, что президент России погиб, а спасен канцлер Австрии… Нет, погибли все. Это конец!

– Слыхал, – сказал Иван. Он подцепил на зуб вилки крохотный грибочек.

– Ужас какой, – сказала Алевтина Викторовна. – Это сколько ж народу погибло?

Валентин Матвеевич сказал:

– Народу там, мать, нет… Там – менеджеры.

– А менеджер что – не человек? – спросила Алевтина.

– Мышь компьютерная… Да не в них дело. Они – так, побочный продукт. Попали, понимаешь, под раздачу…

Иван поднес грибочек к губам, аккуратно снял его с вилки. От выпитого в голове слегка шумело.

– …под раздачу. А вот те, в кого метили, уцелели.

От близости любимой женщины, от домашнего деревенского уюта – печка, половички, сонный кот на подоконнике – Иван расслабился.

– Главные-то кровососы спаслись, – сказал Валентин Матвеевич.

Иван рассеянно спросил:

– Кто спасся?

– Кто-кто? Да вот все эти президенты да премьеры. И – как будто холодным ветром подуло на Ивана.

– Как, – произнес Иван, – уцелели? Да ведь передали: погибли все… Я сам вчера слышал.

– Это вчера. Вчера много всякой ерунды говорили… А сегодня по телевизору сказали: эвакуировали их. С крыши. Вертолетом. В самый последний момент. Уже Башня эта оседать начала, когда вертолет взлетел…

Иван вспомнил вертолет, который кружил над останками Башни, и все понял.

Александр Новиков

ОСТРОВ

Пролог

В книге Иова сказано: «От дуновения Божия происходит лед». Возможно, что так… Вполне возможно… Но айсберги в море Баффина – и это известно точно – есть порождение ледников Гренландии. А гренландский лед образуется по иным, вполне прозаическим, причинам. Это происходит так: годами и десятилетиями снегопады перемежаются с дождями, лютые морозы с оттепелями. Снег слеживается, уплотняется, уплотняется и превращается в лед. Потом под собственной тяжестью гренландские ледники начинают съезжать к берегу, к океану. Чудовищные массы льда едут к побережью годами. Текут по горам и долинам. И нет силы, способной их остановить. Добравшись до берега, ледник сползает в воду. Он уползает в море на многие километры. На него обрушиваются штормы, воздействуют приливы и отливы. Рано или поздно ледник начинает разрушаться. От него отламываются огромные куски. Звучит оглушительный грохот. В панике бежит прочь белый медведь, а если поблизости окажется гренландский кит, то погибнет от разрыва сердца.

Отломившиеся от материнского тела гигантские куски льда начинают свой дрейф на юг. Под незаходящим солнцем полярного дня или в темноте полярной ночи, сквозь штормы, снегопады и дожди, айсберги плывут на юг. Они движутся медленно. Им некуда спешить. Волны разбиваются об их подножия, а их вершины вздымаются на десятки метров. Но только одна седьмая – одна десятая часть ледяной горы находится над водой. Остальное скрыто под нею. Айсберги плывут и разрушаются. Вода, ветры и солнце убивают айсберг. Днем солнце растапливает лед на вершине, талая вода заполняет трещины в теле горы. Ночью она вновь застывает и рвет айсберг на части. От него отваливаются куски. Нередко при этом меняется центр тяжести и айсберг переворачивается. Случается, он делает несколько переворотов за сутки. Вокруг него плывут целые стада отколовшихся от материнского тела обломков. Спустя полтора-два года с момента своего рождения гренландские айсберги погибают. Они растворяются в великой соленой воде без следа.

Первого января 2014 года над морем Баффина полыхало невероятное по силе северное сияние. Такое бывает раз в столетие. Казалось, что в небесах дрейфуют огромные светящиеся ледяные поля. Их свет был неживым – зеленым, синим, фиолетовым. А под ним по холодной воде полярного моря плыли айсберги.

Одна особенно большая глыбина плыла посредине пролива Девиса. Ее длина составляла более двухсот метров, а вершина была в пятидесяти метрах над водой. В сполохах северного сияния мерцали ее ломаные грани. На «ватерлинии» пенились буруны. Фактически это был целый ледяной остров. Двигаясь на юг, к середине ночи айсберг прошел между двумя другими островами. Они тоже были огромны. Тоже вздымались над морем. На этом сходство трех островов заканчивалось, начинались различия.

Айсберг был естественным произведением природы. Два других острова были стальными, созданными человеком. Стальные были неподвижны – они стояли на якорях. А ледяной медленно несло течением.

Айсберг был безымянным, а стальные острова имели имя. Один назывался «Голиаф», а другой – «Джордж Буш-старший».

Ледяной остров освещали только сполохи северного сияния, «Голиаф» был залит ярким электрическим светом, а огромную полетную палубу «Джорджа Буша» освещали отсветы пожаров.

Ни на «Буше», ни на «Голиафе» не было ни одной живой души, а на вершине айсберга сидел большой черный ворон.